(О начальном образовании в старообрядческих слободах в XVIII в.)
Ромуальд Перекрестов
Старообрядческое население всегда отличалось грамотностью и начитанностью более, чем крестьянское и даже мещанское население России. В 1723 г. миссионер Иосиф Решилов, присоединившийся к господствующей Церкви из беспоповского согласия, поэтому хорошо знавший как обстоит дело с грамотностью старообрядцев, в письме «слободскому бурмистру Ереме Карпову», жившему в слободе Зыбкая Государевой волости описных раскольничьих слобод Малороссии, упрекал его за то, что старообрядцы тянут время и не являются к нему на собеседование о вере, что у слободских обывателей достаточно людей, знающих Священное писание. У вас «что двор, то учитель, а что баба, то типик»…А в конце письма Решилов говорит: «Ей, ей, по истине глаголю, а не от вражды: книг имате множество, на прелесть грубейшим и на тщеславие народное…» (Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII – XVIII в. Киев 1895, с. 280).
Слобода Клинцы, заселенная в 1707 г., выдвинулась к 1760-м годам в число наиболее богатых и многолюдных старообрядческих поселений Государевой волости Малороссии (Стародубья). Согласно переписи 1767 г., в слободе Клинцы в 229 дворах и бездворных избах проживало 1 223 человека. Сорок два семейства имели объявленный торговый капитал. Десятки других семей жили достаточно зажиточно, о чем свидетельствует уровень ставки сборов на консистент.
В 1761 г. в челобитной в Правительствующий Сенат один из управителей волости Государевых описных раскольничьих слобод поручик Халкидонский доносил, что на землях Стародубского и Черниговского полков «раскольники живут в 14 слободах и те слободы расселены как превеликие города, где премногое число из разных городов беглые богатые купцы, называя себя раскольниками, укрываются…» (РГАДА Ф. 248, оп. 63, д. 5452, л. 407).
Купцы, ремесленники, крестьяне, пополнявшие ежегодно население старообрядческих слобод Стародубья, приносили в Малороссию традиции, бытовой уклад, культуру почти всех уездов и крупных городов центральной и северной России, в том числе грамоту.
Современные исследователи старообрядчества нередко ставят под сомнение утверждение о высокой грамотности старообрядцев, ссылаясь на документы XVIII и XIX вв., например купчие крепости, в которых участники сделки, вступающие в договор, заявляют о своей неграмотности, в итоге появляется запись «за него неграмотного руку приложил» и указывается имя доверенного лица (например, купца, мещанина, чиновника) и его подпись.
Наличие подобных записей в документах, составлявшихся с участием старообрядцев в XVIII-XIX веках, было вызвано двумя причинами.
Во-первых, большинство старообрядцев были не полностью грамотными, то есть Псалтырь читали, а держать перо в руках, писать и расписываться не могли, не было на то потребности и практики. В 1863 г. директор училищ Черниговской губернии в письме Попечителю Киевского учебного округа писал: «Обучение у мастериц происходит по старопечатным книгам. Требование относительно чтения ограничивается выучкой детей читать не по слогам, а по верхам, то есть гладко… Иногда входит в круг обучения и умение писать, но оно не составляет необходимой принадлежности, особенно для женщин…» (ЦГИА Укр. Ф. 707, оп. 26, д. 258, л. 45 об.).
Во-вторых, в сознании старообрядцев не только беспоповского, но и поповского согласия, длительное время бытовали беспоповские заблуждения, что после проведения патриархом Никоном реформы церковной обрядности, наступило «последнее время», якобы антихрист пришел на землю и незримо восседает на алтарях господствующей
Церкви и что все чиновники – слуги антихриста. Поэтому ради спасения души и сохранения чистоты старой веры необходимо избегать общения с никонианами, если присягать, то только на старопечатном Евангелии, не общаться с чиновниками и не оставлять своих имен на документах как свидетельство общения со слугами антихриста. Как только возникала необходимость поставить подпись в челобитной, в купчей крепости или другом документе, грамотные старообрядцы лукаво заявляли о своей неграмотности, и подпись за них ставил чиновник или доверенное лицо из среды старообрядцев.
Обучение молодого поколения старообрядцев грамоте было подчинено стремлению защитить старую веру и уберечь членов общины, особенно молодежь, от постоянных увещаний миссионеров, призывавших старообрядцев присоединиться к господствующей Церкви. Старообрядцы считали, что укрепляться в вере можно только через книгу дониконовой печати. Если молодой старообрядец хорошо знает тексты Священного писания, жития святых, сочинения старообрядческих писателей, тогда он способен не поддаться «никоновой ереси», рассеваемой в миссионерских брошюрах, книгах и звучащей из уст многочисленных проповедников-миссионеров. Только грамотный и начитанный старообрядец способен отстоять в споре с миссионерами истинность и спасительность древлеправославной веры Христовой.
Обучение чтению и письму в большинстве случаев начиналось и заканчивалось в семье. Но были и другие очаги начальной грамоты. В старообрядческих селениях постоянно жили в кельях под покровом общины многочисленные вдовы и престарелые женщины келейницы из семей казаков, мещан и купцов, женщины искали спасения в уединении, в молитве и в добром делании. В числе добрых дел было преподавание грамоты детям старообрядцев, за небольшую плату.
М.И. Лилеев писал: «В раскольничьих слободах Стародубщины жило много так называемых «келейниц», иначе «начетчиц», «кануниц». Келейницы – это обыкновенно пожилые женщины, вдовы или девицы, в большинстве случаев грамотные. Десятками шли они спасаться в кельи. Некоторые из них занимались «мастерством» учительства. В 60-х годах XVIII в. в этом отношении славились две клинцовские келейницы – мастерицы Ефросинья и Ираида, устроившие в Клинцах нечто вроде пансиона для обоего пола детей. Здесь учились дети не только слобожан, но и приезжие из соседних губерний, как видно из дела крестьянина Мамаева Крупецкой волости Путивльского уезда, привезшего в Клинцы в 1768 г. «для учения грамоте двух дочерей и одного сына» (М.И. Лилеев. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII – XVIII вв. Киев 1895. с. 391).
Это сообщение М.И. Лилеева в последующие годы воспринималось как единственный источник начальной грамоты для детей старообрядцев в XVIII – XIX вв.
В то же время переписи жителей старообрядческих слобод Малороссии 1767 г. свидетельствуют, что у старообрядцев были школы начальной грамоты. Перепись 1767 г. выявила в слободе Зыбкой обывателей братьев Костериных Федора и Степана, занимавшихся «обучением грамоте детей, и от того пропитание имевшие» (М.И. Лилеев. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье в XVII – XVIII вв. Киев 1895. с. 54).
В «Ведомости» обывателей слободы Клинцы, составленной в 1767 г. войтом слободы Скорняковым для Генеральной описи Малороссии, указан двор № 250, принадлежавший «Карташеву Козме Федоровичу, 59 лет от роду», то есть 1708 г. рождения. Карташев «пропитание имеет – учит обывательских детей грамоте» (ЦГИА Укр. Ф. 57, оп. 1, д. 117, л. 220).
По данным этой же переписи Карташев – единственный в слободе преподаватель. Согласно ранее составленным полковником Брянчаниновым (1729 г.) и майором Павловым (1736 г.) «переписным книгам» жителей слободы Клинцы, учителей в Клинцах не было.
Сколь продолжительной была педагогическая деятельность Козмы Федоровича Карташева в Клинцах, можно узнать из следующей записи: «Отец ево города Москвы Хлебного двора отставной повар, где он, Козма, и родился и сшел в Польшу в 1725 году, а
из Польши в слободу Клинцы в 1748 году». Таким образом, Козма Карташев пришел в слободу Клинцы в 40-летнем возрасте, когда профессиональная ориентация человека в основном уже определена. Можно допустить, что Козма Федорович пришел в Клинцы сформировавшимся учителем грамоты и здесь продолжил деятельность учителя. В таком случае, на момент переписи 1767 г. училище для детей клинцовских обывателей существовало уже 18 лет.
О составе семьи и состоянии дворового хозяйства в переписи сказано: «У Карташева шесть человек детей. Пахатной земли и сенокосов у него нет. При дворе огород, одна корова». Следовательно, других источников пропитания, кроме учительской работы, в семье нет, в таком случае, занятие преподаванием было его профессией.
Насколько доходной была деятельность учителя Карташева можно косвенно судить по уровню ставки выплаты на консистен, то есть налога на содержание расквартированных в Малороссии войск. Консистен назначался и раскладывался Полковой канцелярией «по числу дворов и хат в ревизии значащихся и по статьям имуществ равномерно, в присутствии владельца села, владельца деревни или представителя от слободы».
Консистент в размере 1 рубль 50 копеек, который, согласно переписи 1767 г., платил учитель Карташев, выплачивали клинцовские обыватели, занимавшиеся торговой деятельностью с объявленным капиталом в 100 – 200 рублей. Обыватели из числа бедных платили на консистент 50 – 30 – 10 копеек. Становится вполне очевидным, что преподавание в училище Козмы Карташева было платным, что обеспечивало семье уровень доходности равный тому, какой был у обывателей, занимающихся торговлей.
Как обучали «келейницы-мастерицы» и как обучали учителя.
М.И. Лилеев писал: «Старообрядческие монастыри и скиты были центрами старообрядческого просвещения, а также хранилищами старописьменного слова… Жившие здесь старцы и старицы… обучали по кельям детей обоего пола, нередко даже взрослых, словесной грамоте, то есть азбуке, складам, часослову, псалтыри и «канунам». Мастера и мастерицы были преемниками старинных учителей, сохранив в своей учебной и воспитательной практике старинные приемы обучения и старинную дисциплину. Дело обучения подобного рода «мастерских» шло обыкновенно так: пять – десять или даже меньше мальчиков и девочек читали вслух уроки; в одном углу твердили азбуку; в другом – напевали какой-либо «канун»; в третьем по складам читали: «Богородице, обрадованная Мария…» и т.п. Существенное требование обучению состояло в том, чтобы дети учились читать «по силе», то есть, соблюдая ударение (силу) слов, например «вό имя», «вό веки веков», «нá Бога». По свидетельству «Ветковской летописи», обучение с таким характером существовало со времени самого основания Ветковского монастыря, равно и в других старообрядческих монастырях» (Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII – XVIII в. Киев 1895, с. 217 – 218).
Далее М.И. Лилеев писал: «Благодаря скитам, грамотность и письменность между зарубежными и Стародубскими слобожанами были довольно распространены (автор ссылается на ряд документов, в том числе на дела Сыскного Приказа и на рукописи, хранящиеся при Киевской академии). Кроме скитов и монастырей мужских, и в особенности женских, дети слобожан учились и у особых «мастеров», избиравших учение детей грамоте своей профессией. Некоторые их них переходили для этой цели, смотря по обстоятельствам, из одной слободы в другую (Дело Черниг. дух. Консистории № 1419, о раскольнике Радульском Захаре Григорьеве). Во второй половине XVIII в. эти бродячие учителя встречаются и в малороссийских городах, в которых жили раскольники в качестве купцов и разного рода промышленников и торговцев (Румянц. опись)» (Лилеев М.И. Из истории раскола на Ветке и в Стародубье XVII – XVIII в. Киев 1895, с. 217 – 218).
Следует добавить, что в Стародубье, где до середины 1760-х годов запрещено было строить скиты и монастыри, хранителями монастырской традиции и практики были келейники, но в основном келейницы, жившие в большом числе по слободам (Клинцы,
Зыбкая, Злынка, Еленка, Воронок и др.). Келейницы жили не отдельно в скитах или в пустынях, а непосредственно среди обывателей слободы, в кельях, то есть небольших сенных избах, поставленных внутри двора, в саду. Число таких келейниц в Государевой волости Малороссии, по сведениям чиновников МВД, доходило до 1000. Поэтому в Стародубье благодаря келейницам до 1760-х годов сохранялась и преумножалась грамотность населения. Таким образом, в старообрядческих слободах основным источником начального образования были келейницы мастерицы, а непостоянным и достаточно редким источником – учителя из числа обывателей слобод.
О составе учебных пособий, которыми пользовались и келейницы-мастерицы, и учителя в старообрядческих школах, подробно рассказал Тимофей Верховский, занимавшийся в 1840-е годы миссионерской деятельностью в старообрядческих слободах Стародубья. Верховский подчеркивал, что в старообрядческих училищах состав учебных книг на протяжении XVIII и до середины XIX столетия оставался устойчивым и включал следующие источники: «Азбука» или «Букварь» старопечатные; «Часовник» старопечатный; «Псалтырь» старопечатный; «Катехизис» краткий и пространный – первый печатан при патриархе Иосифе, второй – при патриархе Филарете Никитиче; «Священная история», заимствованная из «Хронографа», степенных книг, древних летописей из Барония, уважаемого старообрядцами; толкование Богослужения и обрядов по книгам Симеона Фессалоникскаго» (Т. Верховский. Записки о его жизни… СПб. 1877, с. 468). Кроме того, детей учили арифметике, чтению и письму, не только славянским, но и гражданским шрифтом.
Программа начального образования у старообрядцев была насыщенной, воспитывающей в детях традиционное для старообрядцев религиозное мировоззрение, и в то же время готовность к общению с внешним миром, что необходимо было для успешного поддержания и приумножения семейного промысла.
Преподавательскую деятельность Козмы Федоровича Карташева прервала смерть, последовавшая в 1769 году, на 61 году жизни. После смерти Козмы Федоровича Карташева, по всей видимости, начальное образование в Клинцах, как и в большинстве старообрядческих слобод пребывало в руках инокинь – келейниц. Потребность старообрядцев в грамоте была осознанной и традиционной. Среди жителей слобод многие семьи занимались промыслами, разъездной торговлей, вели товарообмен с заграницей – всё это требовало широкого кругозора и грамотности. О богатстве населения слободы Клинцы можно судить по тому, что в 1782 г. во время административной реформы Малороссии слобода Клинцы стала посадом и в купечество записалось 70 семей, при том что население слободы не превышало 2 000 человек.
О состоянии грамотности населения посада Клинцы в начале XIX в. косвенно свидетельствовал миссионер господствующей Церкви Тимофей Верховский. Всю жизнь Верховский вел дневниковые записи, которые в преклонном возрасте использовал при написании «Воспоминаний». Тимофей Верховский приехал в Клинцы в 1815 г. любознательным юношей и свои впечатления о жизни и быте клинчан описал достаточно подробно. Если бы в Клинцах в 1810 – 1820-е годы была школа для детей обывателей, то это непременно нашло бы отражение в воспоминаниях Верховского. Но и в отсутствие в слободе Клинцы школы начального обучения, такой, как школа Козмы Картешева, уровень грамотности слободского населения не падал, можно сказать даже возрастал. Тимофей Верховский вспоминал, что по приезде в слободу Клинцы, познакомился с некоторыми молодыми людьми, ровесниками ему, у которых дома были библиотеки, и Тимофей, заядлый книгочей, пользовался книгами из этих библиотек. (Верховский Т. Записки о его жизни. СПб. 1877, с. 37 – 38).
Выводы:
В старообрядческих слободах Стародубья с начала XVIII в. начальное обучение находилось в руках «мастериц» — иночествующих женщин.
Первые светские учителя начальной грамоты, из числа обывателей слобод, появились в слободах Зыбкая и Клинцы еще в середине XVIII в.
В Клинцах первым учебным заведением начального обучения стало училище Козмы Федоровича Карташева.
С уверенностью можно утверждать, что школа Козмы Карташева появилась в слободе Клинцы в 1740-е годы. Училище просуществовало 20 лет, дав образование десяткам юношей.
Из питомцев Карташева выросла когорта грамотных и успешных деловых людей, среди которых купцы, предприниматели, иконописцы и простые мещане. Учениками Козмы Карташева были знаменитые печатники Василий Железников и Федор Карташев, своими книгами клинцовской печати сделавшие посад Клинцы известным всей России.
(Первый раз статья опубликована в Клинцовской газете «Труд» 15 ноября 1997 г.)
