Два иерея Смирновы — Михаил и его дед Владимир — в Клинцах
На памятной встрече митрополита Корнилия с творческим активом города в Краеведческом музее Клинцов в праздник Преображения 2022 года музею был сделан дар – двойной портрет работы Анны Леон, где ныне здравствующий иерей Михаил изображён на первом плане, а вдали, из миров иных виден облик его деда-священника…
Давайте разберёмся: что это означает, и в чём ценность такого преемства – от деда к внуку?
Отцу Михаилу в наши дни нередко задают такой вопрос:
— А кто твои предки, и из какой семьи происходишь?
— Мои родители из простой семьи. Оба были ликвидаторами аварии на Чернобыльской АЭС. Умерли из-за последствий чернобыльской аварии. У отца онкология была, с этим связанная. Мать скоропостижно умерла. Тоже была болезнь по Чернобылю.
А мой дедушка был священником. Протоиерей Владимир Смирнов — благочинный Клинцовско-Новозыбковской и Кавказско-Донской епархий при епископе Анастасии. Он стал настоятелем Клинцовского храма ещё до чернобыльской аварии. Приехал из села Святск Брянской области. Прослужил в священном сане 36 лет. Много положил здоровья на благо Церкви и на служение Господу.
В те тяжёлые советские времена, когда священноначалию не давалось право служить, священники были по факту бесправные люди: в колхозе им не продавали хлеб, не давали муку, приходилось ездить в район… В тяжёлые времена, когда были гонения на Церковь, мой дед старался всё делать для храма, всё делать для Церкви. Пожертвовал своим здоровьем ради процветания Церкви.
Ещё в числе моих предков протоиерей Максим Малеванкин — это родной дядя моей бабушки Варвары Смирновой. Инок схимник Амфилохий (в миру протоиерей Александр Берестнев), который тоже служил в Клинцах — это тоже мой родственник, он крестный моего отца.
— А остались ли какие-нибудь реликвии от деда, иерея Владимира Смирнова?
— Да, конечно. Разные служебники, кадила, также церковная утварь, дароносица – всё это часть его набора для совершения треб. Осталось также и его напрестольное Евангелие. А самая ценная реликвия — это его наперсный крест.
И, конечно, главное, что от него осталось — это память людей, тёплые воспоминания о нём. Он был добрым и отзывчивым человеком, который жизнь положил ради процветания Церкви. Благодаря ему появились свет и газ в храме, была установлена охранная сигнализация. Не только христиане, но и многие светские люди, например, сотрудники вневедомственной охраны, которые работают более сорока лет, вспоминают, как он приходил и уговаривал их, чтобы установили сигнализацию в церкви, и что он был добрым, весёлым, отзывчивым человеком. Конечно, и многие прихожане вспоминают его с теплотой.
В храме у него случился инфаркт, его прямо из храма увезли в больницу. Потом – уже домой, и он через несколько дней умер.
— Зная о трудной судьбе деда, как ты решился сам стать священником? Что же сподвигло на этот шаг? Ведь известно, что священник за всё отвечает, всё тянет, а если что не так, то… все его винят.
— Наша община за сорок лет поменяла девять священников (я уже девятый настоятель за сорок лет). Отец Александр Берестнев отслужил в Клинцах три года. Потом служил мой дед, который отслужил шесть лет.
Потом был в церкви отец Александр Ильющенко, он отслужил три года. После него был отец Владимир Казаченко, он отслужил два года. Потом наезжал отец Сергий Лисуренко, он отслужил три года. Потом отец Александр Вершков отслужил год. Потом был отец Георгий Иванов, он отслужил пять лет. Потом отец Сергий Бедный отслужил два года.
Я служу уже четырнадцать лет в Клинцах. А что сподвигло?
Во-первых, то, что у нас в Клинцах не было постоянного священника. Последним постоянным был мой дед, и он был местным. А наши прихожане неохотно принимали пришлых, хотели своего, доморощенного, как здесь говорят, «чернобыльского», который не побоится радиации, не побоится жить в этой чернобыльской зоне, который не будет требовать покупки жилья или машины.
У меня же есть свой дом, своя машина. Я не просил, чтобы мне приход что-то покупал. Ещё то сподвигло, что прихожане стали меня упрашивать и говорить: «Не нужно нам никого другого». Вот так я стал в Клинцах священником.
— Прежде чем стать иереем, ты вступил в брак с дочерью священника. По какому принципу выбирал супругу? Какие главные качества должны быть у доброй жены-христианки, чтобы Господь устраивал дом и благословлял семейство?
— Во-первых, я не думал, что супруга у меня будет дочкой священника. Так Господь Бог распорядился. Но уже, когда женился, узнал следующую историю. Мой дед, отец Владимир, приезжал как-то в Калач-на-Дону. И мой будущий тесть отец Иоанн Устинов показал ему свою новорожденную дочь Севастьяну. А отец Владимир ответил: «А у меня внук. Может, судьба их сведёт, и будет семейная пара». Так Господь и распорядился. Я познакомился с будущей супругой в Москве.
… Далее мы решили попросить самого отца Михаила поговорить с его бабушкой. Это Смирнова Варвара Лукинична, 1928 года рождения, на 17 декабря в день великомученицы Варвары, родилась в Клинцах.
Протоиерей Владимир с матушкой Варварой Смирновы 1990 год.
Вот их беседа:
— Дорогая бабушка, давай вспомним детали, поговорим о нашем прошлом, о твоём дорогом супруге – моём дедушке!
— О нём всё всем известно. Был он священником, протоиереем Владимиром Смирновым, благочинным Клинцовско-новозыбковской епархии. Стал настоятелем клинцовского храма ещё до Чернобыльской аварии. Приехал из села Святск. Прослужил в священном сане 36 лет.
— А когда, как вы с ним встретились и познакомились?
— Познакомил нас отец Максим Маливанкин, мой крёстный и крёстный моей мамы. Он пригласил отца Владимира к нам.
— Кажется, для многих было неожиданностью, что мой дед вдруг стал священником. Как это случилось? Он готовился в священники или как?
— До того, как стать священником, он был и пекарем – просвиры пёк, и сторожем — в общем, помогал отцу Григорию Каменщикову.
А вот в ответ на твой вопрос такая история, её все в нашей семье знают. В детстве, когда его мать была беременна вторым ребёнком от второго брака, он ещё не был крещён, ему было 4 года, в церкви никогда не бывал, его матери приснился сон. На кладбище стоит белый мужчина рядом со свежевырытой ямой. В яме сидит ребёнок. Она хотела протянуть ему руку, а мужчина в белом сказал: «Не протягивай ему руки, он некрещёный, его земля не принимает». Мать проснулась и в этот же день родила дочь Маргариту.
Через неделю она понесла её в церковь крестить. И заодно взяла с собой и отрока Владимира. И когда надели на него крестик, ребёнок вдруг сказал: «Батюшка, ради Христа, дай крестик и в правую руку!». Священник дал ему крестик. А отрок говорит: «Батюшка, ради Христа, дай крестик и в левую руку!». Священник дал ему и в левую руку.
А потом священник повернулся и сказал (это был отец Григорий с Добрянки): «Этот человек много сделает для церкви. Либо станет богатым и будет помогать церкви. Либо станет священником». Как все знают теперь, он стал священником – отцом Владимиром.
— Как ты, молодая женщина советских времён, чувствовали себя женой священника?
— Мне было 24 года. И, конечно, меня отговаривали люди со стороны становиться женой священника. Но я никого не слушала. Работу бросила, а до этого работала на почте – почтальоном, и потом на сортировке. А отец Максим говорил, что отцу Владимиру надо жениться, что подходящей он не найдёт… а у меня тоже никого не было. Ну что я потеряю?
1987 год Москва неделя Жен Мироносиц.
— Но вспомним те времена. Ведь сознание тогда многих в старообрядчестве было тёмное, дремучее, обречённое на вырождение. А при этом кто-то в обществе совсем враждебно относился к верующим. Ты прожила жизнь длиной уже почти в целое столетие. Как менялись люди, их нравы, отношение к вере, к старообрядчеству за все эти годы? Что помнишь о жизни в Святске?
— Люди были хорошие. В Святске, правда, притесняли. Но меня не трогали. Хотя некоторые пакости делали. Например, говорили, чтобы уезжали или в магазине чтобы хлеба нам не давали. Но продавщицы всегда говорили: «для батюшки буханку хлеба всегда найдём!»
А вот как некий человек (вот имя его уже не помню) спас отца Владимира. Это было в конце 1950-ых годов, когда его в очередной раз арестовали, на это раз вот по такой причине: за крещение без оформления, и отправили в Брянск на допрос. И вот он из Брянска доехал на поезде с пересадками до Новозыбкова и оттуда пешком пошёл ночью в мороз в Святск… но не дошёл пару километров, стал замерзать… упал и потерял сознание. И никого-то там ночью не было… Но мимо ехал сельчанин на лошади — подобрал его и привёз домой. Буквально спас от смерти на морозе.
А вообще-то его же не один раз арестовывали. За что? То, говорят, почему ведёшь антисоветскую деятельность, почему семья не работает в колхозе… Потом говорят: давай-ка, что тебе рассказывали прихожане на исповеди – говори нам! И ещё приказывали: не крести молодых и не крести младенцев! А чтоб припугнуть, брали под арест.
Да… арестовывали его часто по нелепым причинам. Например, как-то пришёл к нему ночью председатель колхоза – крестить сына. Он окрестил. Потом ещё несколько раз приходили родственники председателя с той же просьбой – окрестить сына. Так тогда люди скрывали друг от друга, что ходят ко священнику… А безбожники то ли сами как-то узнавали, то ли припугивали.
— А что давало силы выжить во времена гонений на церковь в годы голода, во время Великой Отечественной войны? Что самое было неприятное, и наоборот — что самое приятное?
— Больше всего запомнилось, как епископ Иоасаф приезжал, отец Максим. Мы дружили. Он с отцом Николой Косаревым дружил. А так ходила, молилась…
Был и другой случай. Когда немцы вошли в Новозыбков и зашли к ним в хату, Владимир, тогда ещё ребёнок он был, подошёл к немцу и сказал: «Эй, ты, немчура!» и пнул его ногой. Немец ударил его пистолетом по голове. Его мать Марья упала на колени, закричала, что он, мол, дурачок, ничего не соображает, простите его!
Немец его отшвырнул. Отрок Владимир позднее подсмотрел, когда немец напьётся, заснёт… и стащил у него бинокль да пистолет. Принёс это всё матери. Мать его отругала, утопила пистолет в колодце, а бинокль обменяла на хлеб.
— Бабушка, вот ещё важные имена назову сейчас. Среди моих предков есть ведь протоиерей Максим Малеванкин – родной дядя и Ваш крёстный (моей бабушки Варвары Смирновой). Ещё есть схимник Амфилохий, в миру протоиерей Александр Берестнев, который тоже служил в Клинцах. Это крёстный моего отца. Что ты о них помнишь?
— Об отце Максиме что могу сказать: хороший, вежливый, добрый. Часто в гости приходил, жил по соседству. Он стал священником уже после войны, в 1947 году.
Отец Александр Берестнев был долго дьяконом в Клинцах, а священником был мало. Ему запретили. Потому что он отказался переезжать в Москву и стать настоятелем. Но потом он поехал. Но по правилам церкви, идти на повышение нельзя отказываться. На понижение никто не спрашивает, а на повышение при отказе могут запретить.
Отец Александр ни одного дитёнка ни разу не покрестил, он даже боялся этого. Поэтому всегда вызывали нашего.
— Вот ныне я твой внук — тоже священник. Как ты это восприняла? Как оцениваешь жизнь прихода в наши дни?
— Хорошо.
— Что посоветуешь своему внуку – священнику?
— Дружить со всеми, уступать. А то ты у нас такой, сам знаешь…
Правнуков у меня семь или шесть, не помню. Но они меня не слушают. Хотя, когда приходят и видят, что молюсь, тоже молятся вместе со мной.
— Что про войну помнишь?
Клинцы бомбили часто. Как сирена заревёт, отец вот во дворе чуть ниже погреба вырыл окопчик и мы в него прятались. Окопчик был засыпан землёй и досками заложен.
На Бога надеемся, больше не на кого!
Беседы в Клинцах обработал Никола Студенцов, ноябрь 2022 года.
